Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
Специалисты считали учение Иннокентия одним из вариантов хлыстовства и молоканства, центральным элементом которого являлась вера в возможность воплощения Бога в человеке, именуемым христом — с маленькой буквы. Об этом Зина уже знала.
Из рассказа Катерины она знала уже и о фактах из личной жизни Иннокентия, в миру — Ивана Левизора. Родился он в 1875 году в селе Косоуцы Бессарабской губернии и был этническим молдаванином. В отрочестве поступил послушником в Добржский монастырь, но был изгнан оттуда. По свидетельству очевидцев, за распутство. После этого Левизор отправился в Санкт-Петербург. Там он пел в архиерейском хоре и там же познакомился с Григорием Распутиным.
Из Петербурга он переехал в Киев, а затем решил вернуться в Бессарабию. В 1908 году поступил в Балтский Феодосовский монастырь. А дальше — стал проповедовать свое учение, которое в конце концов привело к созданию монастыря в катакомбах — «Райского сада».
Интересен был период его нахождения в Петербурге. Один из историков писал о том, что идею создать собственную церковь Левизору якобы подсказал Распутин, который по достоинству оценил способности своего нового знакомого. По версиям тех же советских историков, в Петербурге молодой певчий пользовался огромным успехом у высокопоставленных дам, так как обладал очень красивой внешностью и страстным темпераментом. Якобы деньги для начала своей карьеры как проповедника он получил таким способом. Впрочем, тут же историк делал ремарку, что такие слухи могли быть и грязным поклепом, ведь люди, отличающиеся от остальных, чаще всего становятся предметом грязных слухов и зависти…
До конца рабочего дня Зина листала пожелтевшие листки, вдыхая терпкий запах пыли и времени. Что-то она уже знала, о чем-то узнавала впервые… Для нее теперь существовала совершенно другая жизнь. И в этой жизни ей предстояло узнать очень много нового, того, с чем она никогда до сих пор не сталкивалась. Ее манила к себе тайна людей, живущих в тени.
Ночь опустилась на поселок бархатным покрывалом, и в ней сразу исчезли все дневные звуки. Здесь и днем было тихо, но ночью звуки растворились совсем.
Дмитрий спал, повернувшись на бок. Волосы его разметались по подушке, а рот был полуоткрыт, как у спящих детей. Зина посмотрела на него с нежностью. Ей не спалось. Маленькие часики показывали около десяти часов вечера. В селе принято ложиться спать рано, и они поневоле подчинялись этому ритму. Однако сейчас у Зины сна не было ни в одном глазу. Она тихонько встала с постели и принялась одеваться.
Куда она собиралась пойти? Ее манило к себе пшеничное поле. И ей казалось, что сюда, прямиком к ней, в эту комнату, долетает шепот камыша.
Ночь была удивительной! Сверху мерцали звезды. Живительный эликсир чистого воздуха врывался в ее грудь, заставлял расправить плечи. Хотелось просто поплыть в этом воздухе, отдаться течению воздушного потока, забывая обо всем, стать былинкой в вечности времени, которое властно над всеми и одновременно бессильно против человеческой памяти, самого хрупкого и самого прочного дара природы.
Ноги сами понесли Зину к калитке. Каждой клеткой своего тела она впитывала тишину. Стоя за воротами, ей удобно было наблюдать за пшеничным полем, которое начиналось сразу возле дороги. Теперь Зина знала, чтó находилось под ним. Ей вдруг показалось, что над пшеничными стеблями, которые окрасила в черный цвет густая ночь, стоит едва заметное свечение. Оно было видно в воздухе, немного поднимаясь над землей, как золотистая дымка. Ей вспомнился рассказ Катерины о том, что в этих краях светится земля. А может, так и есть на самом деле? Она действительно видела, что из-под земли пробивается свет! Кто-то был там, в недрах этой тайной земли, и золотистое свечение было лишь фактом его присутствия в подземном монастыре…
Думая об этом, Зина обернулась. В окнах Анфисы через ставни пробивался свет. Зина заглянула в щель. Анфиса стояла на маленьком коврике на коленях. В углу комнаты был сооружен самодельный иконостас. Несколько лампадок ярко освещали иконы. На столе стояла простая керосиновая лампа. Фитиль сильно чадил, и половина комнаты оставалась в полутьме. Сквозь плотно закрытое окно звуки к Зине не доносились.
О чем молилась Анфиса? Маленькая ее фигурка выглядела трогательно и скорбно. И с побеленной стены строго, сурово смотрели на нее застывшие лица святых. Зина вспомнила слова молитвы, которую вот уже несколько раз ей довелось услышать: «И наступит рай на земле, и обретут все спасенные благость в тени Райского сада…» В чем была благость? Зине вдруг показалось, что она — в этой ночи. И в фигуре коленопреклоненной старушки, молившейся в своем фантастическом мире, где можно было обрести рай и вымолить прощение от всех, даже самых страшных грехов…
Неожиданно Анфиса поднялась на ноги и быстро вышла из комнаты. Скрипнула дверь — она стояла на пороге и, улыбаясь, смотрела на Зину:
— Заходи!
— Простите… — Зине стало страшно неловко. — Я просто вышла подышать воздухом… И увидела у вас свет.
— Заходи! Это он тебя прислал, — уверенно проговорила Анфиса. — Заходи, коль пришла!
И, больше не сопротивляясь, Зина пошла за ней. В комнате было очень чисто, и пахло, к ее удивлению, не керосином от лампы, а какими-то мятными травами. Со стены строго смотрела икона с изображением Иннокентия.
— Я знаю про «Райский сад», — неожиданно проговорила Зина, усаживаясь на стол, куда ей указала Анфиса, — мне рассказали, что находится здесь. Монастырь.
— Знала, что поймешь ты все, рано или поздно, — кивнула Анфиса, — хорошо, что поняла.
— Нет! Не совсем… — Зина сбилась с мысли, — я не все понимаю. Жить под землей…
— Люди, живущие в монастыре, в тени, — истинные праведники, ушедшие от злобы и смрада грешного мира в самые недра чистой земли, как зерна божественных ростков, — с благоговением протянула Анфиса, не сводя глаз с портрета (или иконы), на которой был изображен Иннокентий.
— Я слышала о нем, — сказала Зина, уловив взгляд Анфисы. — Я понять хочу. Расскажи мне. Расскажи мне об Иннокентии!
— Ну что ж, для этого он тебя привел, — усмехнулась Анфиса, — чтобы ты правду рассказала миру. А я тебе расскажу, что видела сама. Я ведь после этого в него и уверовала. После чудес исцеления. Ты слушай. Я расскажу.
Устроившись поудобней на стуле и сложив руки на коленях, Анфиса начала свой рассказ…
Было это в первый день пребывания Анфисы в Балте, когда по церковным службам ее прислали в Балтский монастырь. Однажды к Иннокентию пришла женщина с уже взрослым сыном, глухонемым от рождения. Мать его первая пошла на благословение. А потом жестами рук указала сыну, чтобы он сделал то же самое. Иннокентий спросил у женщины, почему они разговаривают жестами. Женщина ответила, что от рождения ее сын нем и глух. Тогда Иннокентий обратился к сыну с вопросом: «С кем ты пришел ко мне?» И тот ответил: «С матерью»…
— Ну разве не чудо?! — воскликнула Анфиса, обращаясь к Зине. — Или еще вот.
Одна женщина по имени Елена пошла в Балту к отцу Иннокентию с больным ребенком на руках. Но ребенок по дороге умер. Женщина села у ворот монастыря с мертвым ребенком на руках и горько заплакала. Иннокентий услышал ее рыдания и велел привести женщину к нему. Спросил, что случилось. Женщина рассказала, что ее ребенок умер. Тогда Иннокентий благословил ребенка крестом и, держа его за подбородок, произнес: «Проснись, хватит спать!» После этого ребенок вздохнул и стал громко плакать. Он ожил…
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
